— Нет, об этом известно только мне. Таковы были ваши инструкции.

— Да, правильно. Очень хорошо. Нам следует поблагодарить Бога за то, что мы приняли именно такое решение. А теперь слушайте: я возвращаюсь. Сегодня же! Первым же рейсом. Карл Квинт останется здесь и позаботится о том, чтобы все было в порядке. А я немедленно возвращаюсь. Но если я не сумею прибыть в Девон вовремя, вы меня не ждите. Действуйте строго по плану. Вы меня поняли?

— Да, — мрачно отозвался Робертc. — Да, я понял абсолютно все. Одному Богу известно, как я жду наступления этого момента!

Глаза Кайла сузились и загорелись яростным огнем.

— Сожгите тело Питера, — сказал он. — На случай если... А потом спалите Бодеску! Спалите дотла этих ублюдков-кровососов !

Квинт мягко взял из его рук трубку.

— Гай! Это Карл. Послушайте, это крайне важно. Пошлите пару лучших наших людей в Харклпул. В первую очередь Дарси Кларка. Сделайте это как можно скорее, еще до того как нападете на Харкли-хаус.

— Хорошо, — ответил Робертc, — я сделаю это. — И тут только до него дошел смысл сказанного Квинтом. Он едва не задохнулся от волнения. — Черт возьми, я непременно сделаю это! Немедленно!

Оба бледные, Кайл и Квинт широко раскрытыми глазами взглянули друг на друга. Юлиану Бодеску стало известно о них абсолютно все. Кин имел доступ, как, впрочем и все они, к документам, относящимся к делу Гарри Кифа. Вампир больше всего страшится разоблачения, боится, что другие узнают, кто он на самом деле. Он постарается уничтожить каждого, у кого возникнут хоть малейшие подозрения на этот счет.

Отделу экстрасенсорики было известно, кто он такой, а центром организации, ее добрым гением был некто по имени Гарри Киф...

Дарси Кларк осушил один за другим два двойных бренди, после чего стал настаивать на том, чтобы снова вернуться на дежурство. Это было незадолго до звонка Робертса в отель «Дунари» в Бухарест. Робертc долго сомневался, но потом все же разрешил Кларку поехать обратно в Харкли-хаус, но только с одним условием.

— Дарси, — сказал он, — оставайтесь в машине. Что бы ни случилось, не выходите из нее. Я знаю, что ваш инстинкт самосохранения не дремлет, но в данном случае этого может оказаться недостаточно. Но нам крайне необходимо, чтобы кто-нибудь продолжал наблюдать за этим проклятым домом. Хотя бы до тех пор, пока мы полностью не будем готовы. Так что, если хотите...

На обратном пути Кларк вел машину очень осторожно и был совершенно спокоен. Он остановился недалеко от того места, где прежде стоял автомобиль Кина и где трава оставалась по-прежнему темной и липкой. Но он постарался не вспоминать о том, что это за место и что здесь совсем недавно произошло. Он никогда не сможет забыть об этом, однако он всеми силами пытался держать мысли о случившемся на периферии своего сознания и не позволять им вновь помешать его работе. Положив рядом с собой пистолет и арбалет, он остался сидеть в машине, ни на секунду не отводя взгляда от дома.

В сердце Кларка страх уступил место жгучей ненависти. Он был здесь на дежурстве, не более, но если только Бодеску посмеет показаться, высунуться из своего убежища... он с огромным удовольствием убьет его.

Юлиан сидел в темноте у окна мансарды. Чуть раньше он тоже испытал страх, в какой-то мере даже панический ужас. Но теперь, как и Кларк, он был совершенно спокоен, невозмутим и способен рассуждать вполне здраво. Теперь он знал абсолютно все об этих наблюдателях, за исключением одной, но весьма важной вещи — когда. Он, однако, не сомневался, что скоро.

Вглядевшись в темноту, он понял, что приближается рассвет. А там, за воротами, в поле за дорогой, кто-то был, и этот кто-то следил за домом. Но этот человек подготовлен гораздо лучше. Используя свои возможности вампира, Юлиан мысленно устремился сквозь пропитанное предрассветным туманом пространство и коснулся чужого разума. Его буквально окатило ненавистью, исходящей от этого разума, после чего чужак отгородился от постороннего взгляда. Но все-таки Юлиан успел узнать его и усмехнулся.

Теперь мысли Юлиана устремились вниз, в сводчатое подземелье.

— Влад, твой старый приятель следит за домом. Я хочу, чтобы ты, в свою очередь, понаблюдал за ним. Но он не должен видеть тебя. Не пытайся напасть на него. Они теперь держатся настороже и напряжены, как пружины. Если ты позволишь им заметить тебя, это может плохо кончиться. А потому просто следи за этим человеком и дай мне знать, если он куда-то пойдет или что-то предпримет. А теперь иди...

Огромная черная тень с горящими красным огнем глазами и прижатыми к голове ушами бесшумно скользнула вверх по узким ступеням лестницы, находившейся в небольшой постройке позади дома. Появившись на поверхности, она повернула в сторону ворот и помчалась туда, скрываясь в тени деревьев и живой изгороди. Высунув язык, Влад поспешно бросился выполнять приказание...

Юлиан велел женщинам прийти в гостиную на первом этаже дома. В комнате было совершенно темно, однако все присутствовавшие прекрасно видели друг друга. Нравилось им это или нет, но ночь теперь была их стихией. Когда все собрались, Юлиан занял место на кушетке рядом с Хелен, обвел всех взглядом и с минуту молчал, как бы желая убедиться в том, что все готовы внимательно выслушать его.

— Леди, — наконец, с насмешливой ноткой в голосе начал он тихо и зловеще, — скоро наступит рассвет. Не могу сказать с уверенностью, но подозреваю, что он может стать для нас последним. Есть люди, которые могут прийти, чтобы убить нас. Им будет довольно трудно сделать это, но они настроены весьма решительно и используют для этого все свои способности и возможности.

— Юлиан! — вскочила с места его мать и со страхом спросила:

— Что ты сделал, Юлиан?

— Сядь! — обернувшись к ней, приказал он. Она неохотно повиновалась. Когда она вновь уселась на краешек стула, Юлиан продолжил:

— И вам, всем вам, придется поступить также, или вы все умрете. Очень скоро умрете.

— Я сделаю все так, как ты скажешь, — нежно сказала, тронув его за руку, Хелен. От страха перед ним она вся сжималась и мурашки бегали у нее по коже. Но Юлиан одновременно чрезвычайно привлекал ее.

Он оттолкнул ее с такой силой, что она едва не свалилась с кушетки.

— Борись за свою жизнь, шлюха! Это все, о чем я тебя прошу. Не за меня, а за себя, если хочешь жить.

— Я только... — отпрянув от Юлиана, начала Хелен.

— Заткнись! — прорычал он. — Вам придется самим драться за себя, потому что меня здесь не будет. Я уйду на рассвете, когда они меньше всего ожидают этого. Но вы трое останетесь. Пока вы здесь, они станут считать, "то и я тоже в доме. — Он кивнул головой и улыбнулся.

— Юлиан, посмотри на себя! — злобно, как ядовитая змея, прошипела его мать. — Ты всегда был чудовищем изнутри, а теперь ты и выглядишь, как чудовище! Я не хочу умирать за тебя, потому что даже эта полужизнь все же лучше, чем небытие, но и бороться за нее я не желаю. Никакие твои слова или действия не заставят меня никого убивать ради сохранения того, во что ты меня превратил!

— Тогда ты умрешь быстро, — пожал он в ответ плечами и повернулся к Анне Лейк. — А вы, моя дорогая тетушка? Вы тоже без сопротивления вернетесь к своему Творцу?

Растрепанная, взъерошенная Анна с дико горящими глазами выглядела совершенно сумасшедшей.

— Джордж мертв, — пробормотала она, вскинув руки к волосам, — а Хелен... она так изменилась... Моя жизнь кончена. — Она на миг замолчала, а потом наклонилась вперед и, со злостью глядя на Юлиана, добавила:

— Я ненавижу тебя!

— О, в этом я не сомневаюсь, — кивнул он. — Но позволите ли вы убить вас?

— Мне лучше умереть, — ответила она.

— Да, но умереть такой ужасной смертью! — сказал Юлиан. — Дорогая тетушка, вы же видели, как умирал Джордж, так что вам известно, как это тяжело. Кол, топор, огонь...

Анна вскочила и отчаянно затрясла головой.

— Они так не поступят! Люди... не способны на такое.